НОВОСТИ   КНИГИ   ЭНЦИКЛОПЕДИЯ   КАРТА САЙТА   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  









География    Народы мира    Растения    Лесоводство    Животные    Птицы    Беспозвоночные   

предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава 2. Там, где восходит солнце

Легендарный фрегат

Группа наша сложилась в экспедициях, в них она получила закалку и окончательно сформировалась, интересы у нас были общими, поэтому и поездки планировались и осуществлялись сообща. В разных уголках Японского моря побывала наша группа аквалангистов. Некоторые наши подводные экспедиции имели узко специальные цели, другие были комплексными. Мы осваивали новое подводное снаряжение, овладевали тех­никой фотографирования на глубине, и все это помогало успешно решать поставленные перед нами задачи. А они бы­ли самыми разными. Приглашений в экспедиции было много. Часто поручали нам обследовать порты и другие гидросоору­жения, бывали археологические и гидробиологические работы.

После одной из таких экспедиций в моей коллекции, ко­торая из года в год пополняется подводными сувенирами, появились два медных кованых гвоздя и кусочек дубового шпангоута. Эти предметы лежат на самом видном месте, ибо принадлежат покоящемуся уже более века на дне одной из бухт Татарского пролива паруснику-красавцу фрегату «Паллада».

Напомним вкратце о его плавании. В 1850-1852 годах в Петербурге было принято решение отправить дипломатиче­ское посольство в Японию. Поход предстоял морской, путь был почти кругосветный, для этой миссии снарядили три судна, флагманом небольшой флотилии назначалась «Паллада». Возглавил миссию вице-адмирал Е. В. Путятин, а секре­тарем был писатель И. А. Гончаров. В 1852 году экспедиция покинула кронштадтский рейд.

Два года парусный 44-пушечный корабль добирался к бе­регам Страны Восходящего Солнца. Читая и перечитывая в наши дни путевые записи Гончарова, живо представляешь себе поход фрегата и сопровождавших его судов. Благодаря мастерству писателя видишь синее тропическое море, слы­шишь слова команды во время авралов и грохот волн, вместе с матросами купаешься в спущенном за борт парусе,- все это описано образно и ярко. Но, как писал Гончаров, «нельзя определить срок прибытия парусного судна, нельзя бороться с противным ветром, нельзя сдвинуться назад, натолкнувшись на мель, нельзя поворотить сразу в противную сторону или остановиться в одно мгновение. В штиль судно дремлет...»

Но вот трудности позади. На рейде города-порта Нагасаки фрегат бросил якорь. Начались длительные переговоры, ко­торые японская сторона всячески затягивала и усложняла, за несколько месяцев стоянки судов миссии в гавани Нага­саки матросов и офицеров ни разу не пустили на берег.

Переговоры так и не были завершены - их пришлось прервать: разразилась Крымская война 1853-1856 годов. В связи с этим посольство было отозвано. Суда направились к восточным берегам России. Летом, ближе к осени, Гонча­ров пересел на шхуну «Восток», принадлежавшую к той же группе. Более легкое судно прошло проливом между Саха­лином и материком, и секретарь посольства через Сибирь и Урал на лошадях и лодках уже к весне следующего года до­брался до Петербурга.

А «Палладой» судьба распорядилась так. К этому време­ни в Японское море пришел более новый, предназначавшийся для боевых действий фрегат «Диана». На него с «Паллады» перегрузили пушки и приняли основную часть команды. Разоруженный и обезлюдевший фрегат остался зимовать в бухточке, которая стала его последним пристанищем. Те моряки и выделенные для охраны судна казаки, которые поселились на берегу, разбили палаточный лагерь. Спустя некоторое время лагерь переоборудовали в береговой пост. И по сей день эта бухта так и называется - Постовая».

Две зимы фрегат сковывали в бухте льды. Корпус его, в конце концов, дал течь. На дальневосточном морском театре военных действий в то время преобладали суда союзников Турции - Англии и Франции, и в 1856 году было приказано затопить корабль, дабы «не дать неприятелю случая похва­статься захватом русского судна». Мичман Разградский взо­рвал корму судна, и оно легло на грунт.

Теперь на крутом берегу бухты Постовая возвышается чугунный крест. Это могила многих из тех, кто служил на береговом посту и вдали от родных мест погиб от цинги, ли­шений и голода. Но о плавании фрегата и судов сопровожде­ния живо напоминают и названия островов, полуостровов, заливов, бухт, которые легли на карты и получили описания в лоциях Японского моря. Командами судов были проведены опись и съемка восточного берега Кореи и прилежащего к нему берега России, ими были открыты острова Путятина, Рейнеке, Римского-Корсакова и заливы Посьета и Ольги. Много имен увековечил рейд «Паллады», большинство из них - это имена командного состава тех судов, которые уча­ствовали в походе.

Найти фрегат на дне бухты, стало нашей заветной целью, сокровенным желанием. Мы тщательно готовились к подвод­ным поискам и с нетерпением ожидали минуты, когда смо­жем взглянуть на легендарный корабль, прикоснуться к нему и сфотографировать его под водой. Но прежде чем пойти под воду, пришли мы к братской могиле у бухты Постовая.

К подножию чугунного надгробия чьи-то заботливые руки положили луговые цветы. Сквозь ветви лиственниц долетал до нас отдаленный шум порта, не нарушающий, а скорее под­черкивающий царящие здесь тишину и покой.

Надо сказать, что с историей «Паллады» мы познакоми­лись во всей ее полноте. Нам были известны основные кон­структивные параметры корабля, его маршрут и приблизи­тельно, в пределах сотни метров, координаты его останков. Поэтому, основываясь на описаниях Гончарова и данных Центрального военно-исторического музея в Ленинграде, определили место первого погружения. Ориентиром нам бу­дет служить линь - пятидесятиметровый капроновый шнур с грузилом на конце, размеченный красными флажками на метровые отрезки. Линь заброшен в том направлении, где мы предполагали найти корабль.

И вот, надев гидрокостюм, я погружаюсь в воду. Ныряю вдоль белой струны шнура, перед маской мелькают отметки глубины. Если смотреть вниз вдоль натянутой веревки, то видно всего 6-7 отметок. Не очень надеясь с первого раза найти корпус судна, решил все же достичь дна, но вместо ровного откоса на глубине 22 метров начинаю различать очер­тания темного предмета. Подплываю к нему и убеждаюсь, что это обросшие водорослями и заселенные актиниями шпангоуты. «Паллада» найдена! Но совсем не таким рисо­вался в моем воображении корабль. Перед моими глазами какое-то возвышение, в котором едва угадываются обводы судна. Оно лежит на откосе, зарывшись левым бортом в его крутую стенку.

При первом же беглом осмотре корпуса фрегата я убе­ждаюсь, что проникнуть внутрь судна не удастся. Палуба сильно разрушена, а иллюминаторы заросли или забиты илом. Придется осматривать корабль только снаружи. Мне вспоминаются отчеты водолазов, работавших здесь в 1887, 1914, 1936 и 1940 годах. Есть там и такие фразы: «Дуб очень тверд, а чугун - как сыр». А вот латунные и медные детали, по мнению тех же исследователей, сохранились намного лучше.

Водолазные обследования фрегата были многообещающи­ми. В 1940 году, например, решили даже поднять «Палладу» с морского дна как музейную и историческую ценность. Но снова, как и в далекие годы, война вмешалась в судьбу ове­янного легендами корабля. Так и остался он на своем мор­ском ложе.

Всплываю на поверхность и приглашаю последовать за собой товарищей.

Плаваем у правого борта, кормовая часть судна высотой около пяти метров вся в водорослях и ракушках. Морские обитатели заселили не только наружные, но и внутренние помещения. Через иллюминаторы и полусгнившие бойницы видны рыбки и моллюски. Вот перед маской зашевелились острия - это краб, выставив клешни, пятится в щель между шпангоутами. Вокруг много морских звезд и актиний, по­следние в полутьме кажутся бледно-зелеными и прозрачны­ми. Наши фонарики слабыми лучиками высвечивают яркие пятна на борту корабля. Вот актиния, она из зеленоватой под волшебным лучом фонарика становится оранжевой, а кусок медной обшивки начинает играть всеми цветами радуги - на нем и рачьи домики балянусов, и нарядные мшанки, и запутанные лабиринты домиков-тоннелей морских червей. Замечаем, что медная обшивка там, где она не обросла, по­чти не разрушена. За тридцать лет после визита водолазов почти ничего не изменилось здесь. Пытаемся отломить лист обшивки, но он вместе со шпангоутом обрывается и падает вниз, взбаламучивая воду.

Морские пятилучевые звезды представали перед аппаратом в самых разнообразных позах
Морские пятилучевые звезды представали перед аппаратом в самых разнообразных позах

Плыву к корме, чтобы отыскать памятную по описаниям Гончарова каюту, в которой он совершал путешествие. Палу­ба проломлена в нескольких местах. В прошлое обследование водолаз, пробираясь по ней в своих громоздких и тяжелых доспехах, провалился, застрял вниз головой, и его с трудом спасли. Наш десант на «Палладу» легководолазный, мы сво­бодно плаваем вокруг торчащих полусгнивших бревен, метал­лических листов.

По описанию помню, что возле каюты стояла основная несущая мачта - грот «футов во сто длины и до 800 пудов весом». Но ни одной мачты нигде не видно, наверное, и их, как и весь такелаж и снасти, сняли перед затоплением суд­на. Каюта Гончарова была маленькая, всего 2 на 3 метра, имела иллюминатор, через который писатель смотрел на мо­ре, а потолком ее служила палуба верхней надстройки - ют. Это хорошие ориентиры, и мне удается отыскать возвышение с двумя горизонтальными площадками, которыми могут быть и ют, и шканцы. Теперь вперед. Ныряю через борт и ищу проем - иллюминатор каюты. Вокруг много отверстий, на борту есть и темные глазницы, и бойницы без пушек, но это все не то, что я ищу. А так хотелось бы найти каюту!

Мои товарищи жестами приглашают плыть в сторону носовой части судна. Длина фрегата более 50 метров, а ши­рина палубы - 15 метров. Если плыть у верхней кромки пра­вого борта, то противоположного - левого - в полутьме глубины и не видно.

Вот и бушприт, он обломан, но стремительность обводов судна прослеживается по остатку, венчающему могучий брус форштевня. Очертания носовой части корабля более отчет­ливы, видны клюзы - люки, сквозь которые травили и выби­рали якорные канаты. Подплываю к одному из них и, памя­туя слова водолазов, без труда отламываю слоящийся кусок чугунного обрамления. Пласт чугуна рассыпается в перчат­ках, и я тоже невольно сравниваю его с сыром.

Холод дает о себе знать. Надо бы уже и подниматься на­верх, и только тут вдруг приходит на ум, что корма-то была разрушена взрывом, вот поэтому я и не нашел каюты Гон­чарова, а носовая часть сохранилась гораздо лучше кормы.

Показываю напарнику на клюзы, а потом на дно. Он понимает, что надо поискать, не сохранились ли якоря «Паллады». Пытаемся отыскать следы якорных канатов и сами якоря, плавая под форштевнем. На фрегате были адмирал­тейские якоря - махины по два метра, отлитые из чугуна. Если бы найти следы канатов. Для нас это путеводная нить. И опять в памяти всплывают слова Гончарова: «...канат - это цепь по-морскому, держит якорь в 150 пудов».

Вблизи судна ничего похожего нет, отплываем немного мористее - и находим на склоне извилистый валик, который выступает из отложений ила. Формой и размерами он напо­минает хобот слона. Путеводный бугорок то исчезает, то по­является вновь на уходящем вглубь откосе. Наш глубиномер показывает предельную глубину. Но еще немного - и перед нами скопление ила. Под ним может быть якорь. Передаю товарищу фотобокс для съемки, а сам начинаю разгребать слой ила. Мой гидрокостюм снабжен перчатками, а напарник в более легком одеянии и может поранить руки о металл, хотя чугун и «мягче сыра». Вокруг меня вздымаются облака, мути, которые при слабом свете на глубине скрывают иско­мый объект. Но нам очень хочется найти якорь. Наконец в подводном раскопе нащупываю продолговатый предмет, похожий на веретено якоря. Поверхность находки шерохова­тая, похожа на разрушающийся металл. Перебирая пальца­ми ил и кусочки твердых включений в нем, ищу шток яко­ря - деревянную поперечину, вставляемую в один из концов веретена. На другом конце якоря должны быть лапы с перья­ми, а они наверняка глубоко зарылись в грунт. Вот и облом­ки штока. Сомнений нет, мы нашли якорь. Можно почти на­верняка считать, что он с «Паллады».

Якорь нам не поднять, но мы стараемся запомнить место. Вдруг да пригодится когда-нибудь! Осматриваясь по сторо­нам, всплываем на уровень палубы и бросаем прощальный взгляд на корабль. Как сильно отличается он от той копии, которую видел я в музее. Там модель «Паллады» изображает судно при полном парусном вооружении, все блестит и свер­кает на палубе. А здесь, в сумраке, видны лишь участки корпуса и отдельные детали, которые не сразу и распознаешь. Нужна фантазия, чтобы наложить мысленный образ на ре­альный предмет. Но к отчету об увиденном нужно приложить документальные материалы. Я фотографирую «Палладу», хотя вспышка от моей самодельной лампы освещает ограни­ченные участки корпуса судна.

Итак, мы всплываем. Путь нам указывает все тот же линь, но теперь каждый приближающийся флажок ярче и краснее предыдущего. Я плыву медленно, вода становится теплее - приближается поверхность.

Прощаясь с кораблем, захватили мы лист медной обшивки, кусок шпангоута и пару медных кованых гвоздей. Желтый металл слегка позеленел, а морские животные и растения, обсохнув, постепенно поотстали. Куски же шпангоута еще долго дарили нам запахи моря. И теперь, когда я рассматри­ваю порой почерневший и затвердевший кусочек мореного дуба, перед мысленным взором встает летящий по волнам легендарный фрегат.

предыдущая главасодержаниеследующая глава









© GEOMAN.RU, 2001-2020
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://fish.geoman.ru/ 'Иллюстрированная энциклопедия рыб'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь